Руководитель русской службы Польского радио — о своей любви к России и то, как журналистам финансируемой властями радиостанции сохранить беспристрастность.
Ее голос сообщает россиянам о событиях, которые происходят в Польше, о польской политике и культуре.
Наталья Ворошильская (на фото) — радиожурналист, руководитель русской языковой службы Польского радио, известный в Польше культурный деятель и переводчик. Госпожа Ворошильская приехала во Львов, чтобы встретиться со студентами магистерской программы по журналистике Украинского католического университета. Интервью Ворошильской корреспонденту издания Арт-флюгер приводим ниже.
— Госпожа Наталья, ваше образование — русская филология. Почему именно такой выбор?
— Мой отец — польский писатель и переводчик с русского языка. Родители в молодости провели несколько лет в Москве, там учились в аспирантуре, имеют много русских друзей. Я с детства привыкла, что у нас дома часто появлялись русскоязычные люди. В Польше тогда русский преподавали с пятого класса, я начала его учить. Моей учительницей была русскоязычная киевлянка. После окончания лицея поступила на русскую филологию.
Некоторое время преподавала русский в школе. Потом мне предложили поехать в Москву и стать заместителем директора Польского культурного центра. Четыре года прожила в Москве. Когда приехала с Москвы, пошла работать на радио в русскую редакцию.
— Что для вас Россия и русская культура?
— Подобный вопрос мы часто ставили своим гостям в рамках цикла «Что для вас Россия?», но не думала, что его зададут мне. Россий несколько. То хорошее, с чем у меня всегда ассоциируется Россия, — это друзья моих родителей, русская интеллигенция. Многие из них являются оппозиционерами. Их уважают и поддерживают в Польше. В России цена, которую надо заплатить за такую активность, значительно выше, чем в Польше. За акции протеста в Польше не бросали, скажем, в психушку. Это Россия свободных людей, независимых, таких много в этом государстве. Это меня восхищает, и это я впитала с молоком матери.
Но это лишь небольшая часть России, а вторая Россия меня пугает, я ее тоже знаю. Но Россия, своих граждан сажает в тюрьмы, имперская Россия прошлого. Россия националистическая.
— Что СМИ хотят и могут изменить?
— В России и в Польше много стереотипов, недоразумений с разных сторон. Есть такие темы, в которых важно не кого-то убедить, а просто выслушать — чтобы понять, что существует другая сторона, которая в те же события может смотреть под другим углом зрения. И не потому, что она плохая, а потому, что там была другая позиция и другой опыт.
— На какую аудиторию ориентируется ваша служба?
— На интеллигенцию. В общем, это непростой вопрос, ведь иновещания сложно понять, какая аудитория его слушает. Особенно это касается радиостанций, которые вещают на коротких волнах. Ведь лишь некоторые гиганты медиа могут позволить себе какие-то исследования, поскольку они дорогие. Мы когда-то провели опрос среди наших слушателей: составили анкету с вопросами о возрасте, образовании, месте жительства и о том, что нравится или нет в наших программах. Наша аудитория имеет разный возраст — прежде всего молодой и средний, пожилых меньше. Это люди с высшим образованием, а если не с высшим, то просто не успели закончить учебу.
Я постоянно спорю с нашим руководством. Они считают, что главное, чтобы мы транслировались в Москве и Петербурге, а я говорю, что интеллигенция есть и в других городах. Московская и питерская интеллигенция имеет доступ ко всему миру, они могут нас не слушать, и ничего не случится, потому что там открытые двери на Запад. А учитель из небольшого городка в глубинке затем передает услышанное от нас дальше. Нам некогда написал письмо слушателю из Казани или из местечка под ней. Он использует наши программы на своих уроках — вместе с учениками они прослушивают и потом обсуждают выпуски.
— Как выбираете темы для своих программ?
— Мы пытаемся рассказать слушателю то, что считаем важным в Польше. Понимаем, что наш слушатель не слышит нас ежедневно, он не живет в Польше и не знает многих локальных вещей. Избегаем каких-то очень внутренних тем, которые надоели уже даже полякам, в духе «как господин Х посмотрел на господина У, что тот ему ответил и почему они поссорились». Хотя некоторые крупные скандалы политической жизни нужно освещать хотя бы потому, что об этом писали российские СМИ, которые не пишут о Польше.
Много наших слушателей интересуется Польшей, потому что она в какой-то момент вырвалась вперед. Поэтому они наблюдают, как у нас идут реформы, что происходит в нашей экономике. Мы все это хорошо пытаемся показать, но не избегаем разговоров и о наших просчетах, ошибках. Прежде всего, говорим про польско-российские темы, примеры сотрудничества в различных областях. Особое внимание уделяем построению гражданского общества, стандартам демократической жизни. Большое значение придаем проблемам культуры. Нам кажется, что культура — это наш экспортный товар.
— Как воспринимают польское иновещание в России?
— Об этом могу говорить только на базе писем. Письма бывают очень разные, многие пишут, что только от нас узнают про некоторые вещи. О Польше в России пишут и говорят мало, за исключением каких-то политических скандалов или громких событий. Мы также много говорим о России, если успеваем узнать — у нас есть свои контакты. Приведу пример из украинской темы — представьте, один из наших украинских слушателей прислал нам письмо, когда услышал об аресте Юлии Тимошенко с нашего эфира.
— Как работнику русской редакции вам было сложно определить свою позицию после Смоленской катастрофы?
— Мы не занимаем позиции. Подобный вопрос мне задавал журналист из России несколько лет назад. Тогда речь шла не о Смоленске. Он пытался добиться от меня ответа, что мы представляем позицию правительства. Я ему ответила, что мы этого не делаем. Мы просто сообщаем, что происходит. Конечно, лично я имею определенное отношение, как и большинство поляков. Это была ужасная катастрофа, это событие повлияло на политическую действительность, и различные политические силы время от времени что-то говорят. Мы об этом сообщаем, но стараемся не переутомлять наших слушателей, потому что если о чем-то много говорится в Польше, это не значит, что это интересно в России. Тем более, в России с тех пор уже было несколько крупных авиакатастроф.
— В 1990-х вы работали в Москве…
— В октябре 1993-го я попала в Москву. Приехала за день или два до того, как начался путч и стрельба в Белом доме. Я всегда шучу: смотрите, какая я важная персона — Москва меня приняла залпами.
Директором Польского культурного центра был тогда польский кинокритик Рафал Маршалек. Я познакомилась со многими интересными людьми, многие из них остались моими друзьями. Москва у меня связана с бурлящей культурной жизни, с новыми друзьями — русскими и поляками.
В то время состоялся мой дебют на «Эхо Москвы». Меня пригласила ведущая Ольга Северская, которая до сих пор там работает. Она придумала цикл программ о польской песне, и я должна быть экспертом. Мы подготовили программу о Яцеке Качмарском, которого часто называют бардом «Солидарности». Я хорошо знала его песни и его лично, поэтому приняла приглашение. Однако Ольга понимала эту передачу иначе, чем я. Я думала, что буду там гостьей, а тут в эфире услышала объявление: «Мы начинаем программу Натальи Ворошилской из Польского культурного центра».
— Недавно у нас в гостях был известный польский репортер Яцек Хуго-Бадер, известный своей любовью к России. Чем отличается ваша любовь от его?
— Даже не знаю (смеется). Я — не репортер, я думаю, что он Россию знает гораздо лучше, потому что он проехал ее вдоль и поперек, видел там столько, сколько я не видела. Сложно сравнивать. У нас разная любовь. Гуго-Бадер — очень интересный репортер. Я его тоже встречала во время работы в Москве, где он порой бывал проездом.
Недавно была на дискуссии, организованной Центром польско-российского диалога и согласия, который действует и в Польше, и в России. На этой встрече Яцека не было, но девушка из публики выразила претензии к тому, как он описал ее село. Мол, он неправильно показал, как они живут, изобразил ужасное, худшее в России…
— Вы сотрудничаете с литературным журналом «Новая Польша». Никогда не хотелось посвятить себя литературе?
— Желание, может, и возникало, но что с того? Нет. Я немного занимаюсь переводами, но немного, потому что работа на радио занимает очень много времени. Для того, чтобы быть серьезным переводчиком, надо не по полчаса в день этим заниматься, а я больше не могу. К тому же надо следить за книжным рынком. Я должна признаться, что уже не очень хорошо ориентируюсь в современном российском книгоиздании. Сама не пишу, разве что в детстве выдавала свой журнал, где публиковала стихи, кроссворды и новости своего авторства. Получилось аж три номера у нас дома.
— Вы переводите русских поэтов?
— Я больше перевожу прозу. За всю свою жизнь перевела лишь четыре стихотворения — два Булата Окуджавы и два Владимира Высоцкого. В поэзии я неуверенно себя чувствую.
— Кто ваш любимый писатель?
— Я себя только поймала на мысли, что вспоминаю Михаила Булгакова. Пожалуй, не буду оригинальным, потому что в Польше книга «Мастер и Маргарита» очень популярна, даже сейчас, когда люди плохо знают русский язык. Она имела на меня огромное влияние, и я ее очень люблю.